Внимание!
Данный текст, хотя в целом и завершён, но в паре мест требует серьёзной переделки и доработки.
Конкретно, это главы "Бесстыжая принцесса Дрилле" и "Соседская Королева".
Да и вообще весь текст надо бы причесать, он старый и достаточно корявый.
По мере готовности появится окончательная версия.
Убедительная просьба все претензии по этому поводу предъявлять лично автору сайта - розгами по голой заднице.
Две юные героические маркитантки
Содержание
Бутуз
Жох - прутья и корешки
Жорро и Зиннэ
Хорошо воспитанная принцесса Дралле
Бесстыжая принцесса Дрилле
Старая королева Аахея
Побеждённые
Победители
Соседская Королева
По давним обычаям
Злобные соседи и милые лесные ведьмы
Пастушок
Голожопый лесной патруль
Славная битва
Поражение супостатов
Осада замка
Развлечения королевы
Неожиданная победа
Две девчонки-маркитантки
Гнев королевы
Подвиг маркитанток
Милость королевы
Прошёл год
Снова маркитантки
И поныне традиция...
Бутуз
Маркитанткам поручили нянчить ребенка старшей принцессы. У них это, кстати, очень даже хорошо получалось - как выяснилось, щекастый упитанный трехлетний бутуз обожал щекотку, особенно после того, как его до отвала накормили горячей гречневой кашей со свежим вареньем и, умудрившись усесться на руки сразу обеим "чужим тетенькам", радостно хохотал и переливисто визжал так, что его наверняка было бы слышно в деревушке за ближайшим леском, да вот только слышать его сейчас там было некому, потому как жители этой самой деревушки в полном составе явились сюда, на большую поляну перед королевским замком, дабы оказать почтение своему королю вместе с королевой, двумя принцессами и старой королевой и собственными задницами разделить участь королевского семейства и славного королевского войска, только что безоговорочно побежденных не менее славной армией соседской королевы.
Жох - прутья и корешки
По давним обычаям лесных королевств, побежденный монарх и всё его семейство, а также слуги, войско и все, кто ещё попадется под руку (ну, кроме маленьких детей, разумеется), должны быть в тот же день при всем честном народе подвергнуты торжественной экзекуции. Сперва благородные победители будут благородно насиловать бесстыже заголенные благородные задницы не менее благородных побежденных, используя для этой цели свежеобструганные толстые узловатые корневища кустарника жох, обильно сочащиеся густым, скользким и настолько едким и жгучим соком, что наказанные попы потом долго ещё будут гореть огнем и каждое посещение отхожего места на побежденной территории будет сопровождаться душераздирающими воплями. После принятия побежденными задницами жгучего символа позорного поражения, несчастные попы высочайших особ и их подданных жесточайшим образом высекут прутьями того же кустарника, обжигающими, как докрасна раскаленное железо, и вздувшиеся багровые рубцы на белых ягодицах будут гореть, долго ещё заставляя их хозяев стонать, ахать и взвизгивать при каждом касании поротой задницей скамейки или табуретки, да хоть бы и самого королевского трона.
Жорро и Зиннэ
Итак, на большой лесной поляне, прямо перед распахнутыми воротами королевского замка стоит, крепко взявшись за руки, королевское семейство, со сверкающими драгоценными камнями золотыми коронами, в шелках, мехах и бархате.
Стоит благородный король Жорро 17-й, черты лица его суровы и грубы, фигура дородна - хоть и невысок ростом, но зато коренаст и брюхо свисает знатно, облизывается - заранее чует мясистая благородная королевская жопа, как безжалостно вопьются в неё розги. У Жорро с соседской Большой королевой давние счеты - уж сколько раз они секли и насиловали друг дружку, соревнуясь, кто с кого больше шкур спустит, раз в полгода по очереди объявляя друг другу войну - а всё им мало. И сейчас король знает, что спуску не будет - но всё же облизывается - уж на что сладко драть необъятную задницу втайне обожаемой супротивницы, а отдаться ей на растерзание ещё куда слаще.
Рядом с ним в обнимку стоит королева Зиннэ, мужу под стать - низенькая, толстенькая, круглое щекастое личико в обрамлении коротких кучеряшек, носик пуговкой, маленькие живые глазки. Зиннэ тоненько хихикает, виляет своей широкой попкой - настал её звездный час. Свои же собственные любимые подданные досыта отдерут королеву - зря она, что ли, секла их почём зря каждый божий день? А вот теперь долг платежом красен - побежденная королева имеет полное право благородно потребовать, чтобы победители хоть каждый день зажимали её в деревянные колодки посреди площади в самой неприличной позе, предоставляя пухлые королевские телеса всем желающим. Как говорится, и до сыта, и без греха.
Хорошо воспитанная принцесса Дралле
С непроницаемым лицом, по обыкновению надменно задрав носик, ждет экзекуцию старшая принцесса Дралле (это её ребенка сейчас кормят кашей и забавляют девочки-маркитантки). Все знают, что Дралле девушка серьезная, добропорядочная, хорошо воспитанная - а всё потому, что её в своё время много пороли - и по сей день регулярно секут для её же пользы. Принцесса эту заботу очень ценит и процесс воспитания просто обожает. Королевская дочь, при всех благородно подставляющая попу под розги - всегда предмет всенародной любви.
Бесстыжая принцесса Дрилле
Младшая же принцесса Дрилле - бесстыжая, веселая, знай себе всё хохочет - считается бестолковой дурочкой, сколько бы её не пороли - всё без толку. И за что только все её любят? А маленькую негодницу действительно любят все - начиная от её бабушки, благородной, древнейшего рода королевы Аахеи до самой последней девки-крестьянки в дальней деревушке. Впрочем, не такая уже Дрилле и маленькая - идёт время, и младшая дочка тоже становится большой, взрослой девицей - при этом оставаясь всё той же озорной хохотушкой с очаровательной хитрой круглой мордочкой.
У милой Дрилле есть страсть - искать приключения на свою маленькую, но весьма выпуклую круглую принцессину попочку, причём в самом буквальном смысле. Принцесса зимой и летом голышом, только в мягких тёплых кожаных туфельках на меху и изящной тончайшей серебряной короне бегает по всем деревням своего небольшого королевства (а иногда забегает и к ближайшим соседям) и там все наперебой приглашают её в гости. Хозяйка, раскланиваясь и целуя принцессины ручки, ведёт милую гостью в избу, хозяева всячески угощают принцессу разными вкусностями, потом укладывают отдохнуть в мягчайшие необъятные перины и тут же, скинув штаны-платья, сами к ней присоединяются, все долго и сладко любят друг друга, потом засыпают. Под утро просыпаются, дружно потягиваясь, целуются-обнимаются, затем, как были голышом, завтракают, а потом голая хозяйка выбегает на улицу и зовёт соседей. Хозяева каются перед всей деревней в бесстыжем своём поведении и просят односельчан рассудить их и наказать. В сельской местности лесных королевств с моралью строго, очень, очень строго - любится-то любись с кем хочешь сколько душе угодно, да только от общества греха своего не таи, всем расскажи сразу же и будь любезен, ложись под розги - и тебе удовольствие, и любимым соседушкам развлечение. Так вот в здешних краях и живут круглый год - все со всеми любовь крутят и все всех только что нагрешивших секут по голым попам.
Ну, принцессе деревенский люд не судья, она сама, если только захочет, имеет право даже без всякого повода всю деревню хоть три раза подряд перепороть, отодрать и высечь. И, надо сказать, все бы тут же попы с радостью бы и подставили, да ещё спасибо сказали бы, от души. Но добрая, милая, кроткая Дрилле всех любит, всех обожает и тихонько сидит в уголке, смотрит своими огромными глазищами, как все её вчерашние, сегодняшние и завтрашние любовники и любовницы друг дружку розгами секут, с радостью и удовольствием выпячивая, подставляя свои бесстыжие задницы. А потом принцесса звонким голоском заявляет, что она тоже очень-очень виноватая и совсем-совсем греховная и её при всём честном честном народе высечь полагается. Аж на коленки бухается, говорит - люди добрые, будьте милостивы, не оставьте без заслуженного наказания. А сама хихикает, а то и вовсе хохочет, хитрющая. Ну, слово самой принцессы - закон, секут прелестницу всей деревней по маленькой круглой попочке, милая Дрилле попкой вертит, рожицы смешные корчит, и народ ухахатывается, и ей самой смешно. Велит драть покрепче - дерут, пока при всех не описается, тут ей кувшин несут, при всех тут же и подмоется, руки целует, её поровшие, глаза благодарные-благодарные, всех обнимет-расцелует - а потом вдруг и попросит, скромненько так, тихим голосом, снова её высечь - ну миленькие, ну пожалуйста... А ещё у Дрилле любимое развлечение - когда бабы замужние её кормят-поят, после сами к своему муженьку в постель укладывают, а потом сами же и секут от ревности. Очень любит такие спектакли младшая принцессочка - а все деревенские обожают ей подыгрывать. Баба ревнивая бесстыжей Дрилле попочку вовсю сечёт, а та уж так счастлива, так счастлива - и ручки, и ножки каждой бабе деревенской, которая её высечет, целует с любовью и благодарностью - даром, что принцесса.
И как такую не любить? А заодно и весь королевский дом людям мил становится, какое там оброк-налог - королевский замок самой лучшей снедью просто заваливают. Под короля Жорро все девки с писком радостным ложатся. Знает народ, что королева Зиннэ людей пороть любит - все к ней в очередь становятся, попы заголяют. Старой королеве Аахее ручки целуют и в ножки кланяются. А уж как принцессок, Дралле и Дрилле, всем королевством любят-балуют! И сейчас вот все бегом прибежали королевское семейство поддержать, на расправу свои задницы принесли с радостью!
Старая королева Аахея
Старая королева Аахея - единственная из всего королевского семейства настоящих старинных королевских кровей (Жорро с Зиннэ, хоть и официальные монархи, но простого происхождения, старая королева - не прямая их родственница, так уж вышло - какое-то там хитро-сложное непрямое родство, которое в конце концов неожиданно, сложным, извилистым путём и привело Жорро на трон). Благородная Аахея прямо-таки излучает величие, победители падают перед ней на колени, сама Большая королева готова принять любую порку вместо побеждённой - но Аахея царственным жестом отстраняет все попытки смягчить её судьбу, скидывает одеяния благородного чёрного бархата и распоряжается, дабы во время экзекуции её секли как следует, подобающим королевскому сану образом, длинными стальными розгами, тонкими и пружиняще-гибкими, а не просто абы как постегали какими-то там прутьями, как каких-то там простолюдинов. Старая королева милостиво снисходит к победителям и сама руководит собственной экзекуцией. С истинно королевским величием Аахея подробно и в деталях разъясняет, как надо должным образом во время торжественной экзекуции пороть настоящую королеву, как именно сечь истинно благородную задницу - с предельной строгостью и жестокостью, чтобы не было проявлено ни малейшего, позорящего королевский сан снисхождения. Высокая стройная Аахея голая гордо возвышается над толпой, вид её старого благородного тела ослепляет, Аахея громким, не терпящим возражения голосом велит палачам и солдатам не щадя вспарывать железными прутьями её старые рыхлые ягодицы. Стальные розги свистят, впиваются в мясо, на старой королевской попе вздуваются толстые кровавые рубцы, Аахея со счастливой легкой улыбкой чуть приоткрытыми губами тихо благословляет секущих её победителей.
Побеждённые
Рядом выстроилось в шеренгу славное королевское войско - все восемь человек, в блестящих, отполированных полудоспехах искуснейшей старинной ковки, украшенных цветной эмалью, с пышными разноцветными перьями на шлемах, с флажками и лентами на пиках и алебардах, тут же кучками толпятся прочие королевские подданные - разнаряженные фрейлины, слуги в богатых ливреях, крестьяне и крестьянки в праздничных кафтанах и сарафанах... Вся эта братия и сестрия стоит, обернувшись спиной к грозным завоевателям, склонясь чуть ли не до земли и обречённо выпятив голые, широко раздвинутые, круглые мясистые попы, всецело и безоговорочно отданные на милость победителя. По обычаю же, милость эта будет жестока и беспощадна, а судьба проигравших неначавшееся сражение задниц - полна злой ласки и сладкой боли. По окончании экзекуции на ягодицах всех жителей порабощенного королевства, от самого короля до последней прислуги, будут выжжены раскаленным железом клейма с гербом победителя, а затем - долгие месяцы или даже годы бесконечных пыток и наказаний, по любому поводу и подозрению и просто так, за красивые глаза, то есть задницы. Всё до тех пор, пока какой-нибудь неожиданный военный манёвр не перевернет политическую ситуацию вверх ногами и давно уже уставшие пытать и пороть завоеватели с радостью и облегчением подставят свои задницы бывшим побежденным.
Победители
А пока войско победителя, точнее говоря - победительницы - славной и благородной Большой королевы из соседнего королевства, стоит грозной шеренгой напротив, все тринадцать человек, в руках многочисленные орудия возмездия, готовые обрушиться на трепещущие в ожидании, сжавшиеся от сладкого ужаса попы. Блестят латы, развеваются перья и флаги, многообещающе сверкает глазами королева-победительница - суровая дама-воительница двухметрового роста, толстая и крепкая, как крепостная башня, густые волосы развеваются, огромная, нечеловеческих размеров грудь грозно вывалена наружу...
Впрочем, победители тоже стоят с голыми попами, потому как судьба королевского войска и стоящего за ним королевства всегда решается в самый последний момент и до этого самого решающего момента каждый должен быть заранее готов с почтением и благодарностью отдать свою задницу на растерзание превосходящим силам противника. Более того, даже у самых удачливых и непобеждаемых никогда не бывает непоротых задниц - невиновных и безгрешных не бывает, каждую попу - кому бы она не принадлежала - пытают и секут постоянно - то добрые королевские палачи, то любимое начальство, то милые родственники... Секут всегда и везде - на городской площади и посреди деревни, дома, на службе - и обычно задница ложится очередной раз под розги, сплошь покрытая вспухшими, не успевшими зажить рубцами, оставшимися от прошлой порки.
Соседская Королева
Вот и сейчас, попы у победителей синие, в багровых рубцах, и даже сама королева-завоевательница, с величественной улыбкой грациозно раздвигающая разрез платья из темно-красного бархата и показывающая всем свою необъятную попу, порота-перепорота - раз нет над ней высшей власти - значит, такова уж тяжкая королевская доля, приходится заботиться и о всем королевстве, и о себе самой, регулярно повелевать своему славному воинству нещадно вспарывать королевскую задницу гибкими стальными прутьями и поливать кипящим маслом, велеть своему палачу драть королевскую грудь раскаленными железными крючьями, а срамные королевские губы наказывать раскаленными клещами и шпарить крутым кипятком, целыми днями королева сидит, не слезая, на испанском осле и иудином кресле, раздирая свое и без того страшно наказанное мясо, а государственными делами занимается, исключительно восседая на раскаленной решетке жаровни, сквозь которую языки пламени сладко лижут королевскую попу и губы - на то она и настоящая благородная королева, чтобы быть жестокой и беспощадной к собственной греховной персоне и ласковой, нежной и милостивой к своим возлюбленным подданным. Как такое возможно, скажете, любой человек давно бы уж помер от таких пыток - так и королева соседская кровей не только человеческих - говорят предания, что в прапрабабках было у неё божество какое-то, веков пятнадцать тому назад с южных морей в наши леса явившееся - захотелось богине древней по снежку зимой голышом побегать, порезвиться. А потом дальше подалась развлекаться-путешествовать, и по сей день, говорят, на каких-то чудных островках на юго-востоке обретается в своё удовольствие. И ещё говорят, сильно королева на неё похожа, и лицом, и телом, и душою, вот только ростом не совсем вышла - всего-то пару метров с гаком, прапрабабушка раза в полтора повыше была. Но так же, как и та, в огне не горит, и крутому кипятку с раскалённым железом только рада, как учует попой горячее - так аж дрожит вся от нетерпения, телеса необъятные колышатся, ноздри раздуваются... Ну просто удивительное чудо эта прелестная соседская королева!
По давним обычаям
По давним обычаям, все войны между королевствами, расположенными в большом королевском лесу, ведутся абсолютно бескровно - людей здесь немного, все друг друга знают, все друзья, собутыльники, любовники, частенько просто близкие родственники, а уж дальнее родство вообще у всех какое-нибудь да найдется, хотя бы и седьмая вода на киселе. Королевства небольшие, обычно это древний королевский замок на большой поляне посреди леса, строение как правило не очень большое, но серьезное и фундаментальное, строились замки когда-то долго и тщательно, в случае чего ни штурмом, ни измором его не возьмешь, и чуть поодаль деревенька-другая с несколькими избушками. В центральном королевстве аж целый город есть - десяток каменных домиков вокруг площади и еще один домик на отшибе у пруда, где ведьмочки Сольки живут.
Порешит, скажем, один благородный и мудрый великий король на другого великого, благородного и мудрого напасть и королевство его захватить - выдвигает королевское войско, человек десять, изредка чуть больше, с флагами, трубами и барабанами, в старинных доспехах, точнее говоря - полудоспехах, ниже пояса все войска голые - мало ли, наказать кого понадобится или просто так высечь, а ежели проиграют кампанию - тут уж сразу всем задницам экзекуция будет, только подставляй попы. Вообще люди в здешних королевствах обычно без штанов ходят, а то и вовсе голышом, в одних башмаках. И пороть так удобнее, и лишний повод ближнего полюбить. В войске, кстати, обычно мужики и бабы поровну, всё равно всё без настоящего боя решается - мечом махать не надо, ни раненных, ни, тем более убитых, доспехи древние целы как новенькие, блестят как в музее, одни только попы и страдают - ну так они для того и существуют, чтобы их секли и наказывали. За весь поход - а это не больше недели обычно, каждого по несколько раз высечь успеют, и свои и чужие, так уж получается, ну а потом ещё и проигравшим экзекуция...
Злобные соседи и милые лесные ведьмы
Внутри Королевских лесов войны между королями и королевствами бескровны (если не считать многократно изодранных в кровь задниц), это, скорее, такая форма особо горячей любви к ближним своим и дальним соседям, когда полна счастьем и рука, секущая розгой, и попа, эту розгу принимающая. А вот соседи, населявшие в те далёкие времена земли, окружающие Королевские леса с лесными королевствами, были вполне себе обычными варварами, воевали между собой по настоящему, рубились насмерть, разоряли друг друга, жгли, не щадили даже гусей. И как-то собрал кто-то из наиболее злостных тамошних вождей-королей большое войско и углубился в дремучие Королевские леса, в которые раньше никто не ходил - по причине плохого знания географии и боязни заблудиться, а также суеверно опасаясь лесных ведьм. И, кстати, совершенно зря опасаясь - милые ведьмочки сами никого не обидят и себя обидеть не дадут, а людей так вообще очень любят. Особенно любят пороть, рвать железом и жечь огнём нежные людские попочки, так зато потом тут же всё залижут волшебными своими языками и будут так любить, что те, кто один раз случайно попал в их когтистые ручки, потом сам возврашается в ведьмины края извилистыми лесными тропами снова и снова и сам всякий раз с радостью под пытки ложится. Не случайно некоторые ведьмы на старости лет ушли из леса и в маленьких городках палачами работать нанялись - так их весь город обожает, с утра к эшафоту очередь из жаждущих на свою попу экзекуции - кольцами по всей площади - кому попу надрать клещами железными, кого высечь розгами...
Пастушок
Короче, топает храброе войско по лесной тропе, мечи длинные, в боях зазубренные, латы боевые, промятые, тяжёлые железные шлемы нависают над маленькими злыми глазками, сзади лёгкий обоз с копчёными колбасами - когда ещё они там в этих лесах супротивников найдут, а жрать-то захочется. По пути поймали какого-то пастушка голопопого, который гусей на лесной полянке пас. Только собрались было гусям шеи посворачивать и зажарить, а пастушок свистнул как-то не по человечески, гуси закурлыкали, замахали разноцветными крыльями, да и улетели все нафиг, никто и мяукнуть не успел. Разозлились солдаты, нарубили мечами кустов придорожных и этими прутьями пастушка и высекли, а тот, видать привычный - в старых шрамах вся попа голая, особо даже и не морщился, вот только очень недоволен был грубым обращением. Отодрали тогда его ещё и тяжёлыми ремнями армейскими с пряжками и заклёпками - вот это уже проняло, кажись. Дальше собрались было негодника всем полком изнасиловать, а потом и вовсе поджарить на костре его драную задницу. Стали костер разводить, тут кто-то пастушку горящей обугленной веточкой попу и прижег для смеха, тот взвился от боли и неожиданности, подпрыгнул, за ветку, низко над головой висящую, уцепился, да так по веткам-сучьям в чащу и утёк быстренько. Послали было стрелу из арбалета в сверкавшую в ветвях голую задницу, да промахнулись - больно вертлявый, чертёнок, попался. С горя с шутника штаны спустили, высекли, да и пихнули в костёр голой задницей - ох, с каким рёвом он оттуда выскочил!
Голожопый лесной патруль
Идёт войско дальше, растянулось по узкой дорожке на полкилометра, справа-слева лес густой, идут настороже - а тут и идти дальше некуда - бурелом, заросли, а на стволах поваленных стоят тут какие-то, сверкают доспехами. Вояки мечи наголо, копья-пики опустили, ощетинились, арбалеты наизготовку - смотрят. Глядь, а врагов-то всего несколько, мужики и бабы почему-то, сталь сверкает, как на параде, доспехи дорогущие, узорчатые, ленты-перья развеваются, а ниже пояса все почему-то вовсе голые, прям какое-то издевательство. Стоят, руки в боки, у мужиков хер к небу, яйца висят синие, тяжёлые, бабы с шерстью густой, мокрой, кучерявой-слипшейся... Пока солдаты эту самую шерсть ошалело разглядывали, со всех сторон треск барабанный, трубы трубят, сталь звенит - как попёрли лесные войска прямо из-за деревьев - да как много отрядов-то, у одних знамена синие, с бахромой, у дргих зелёные с кисточками, а у третих так вообще красные в крапинку, у кого мелкие барабаны трещат, а кто и в большой барабанище колотушкой колотит, у одних трубы узкие, длинные, визжат прямо в уши так, что чертям тошно, одна труба, наоборот, толстая, медная, обвилась вокруг панцыря и грозно так басит - БУ! БУУУ! Панцири хитро-рифлёные, какие в ромбик, какие завитками выпуклыми и вогнутыми - и какой такой шайтан сковал эдакое? Отродясь такого не видели, даже в самой Гишпании. Да что уж там, тут бы не только Толедо и Милан, тут бы даже сам император Максимилиан удивился бы и позавидовал! И вообще, что же там за войска такие великие, если даже лесные патрули у них в парадных доспехах дорогущих, с флагами и музыкой по лесам шастают? И зачем там бабы? Да как же это ещё и все голожопые? Совсем, чтоль, ничего не боятся?!
Славная битва
А то, что в войсках этих в каждом отряде по три-пять человек, в крайнем случае пятнадцать, вместо мечей шпаги лёгкие изящные, а доспехи, хоть и блестят парадные-узорчатые, да сталь тоненькая, лёгкая, только за счёт хитрого рифления и не гнётся, а так дубиной промять или мечом прорубить такой доспех запросто - этого с перепугу никто из захватчиков-агрессоров и не понял, в лесу полутьма, тесно, сколько тут кого и чего - сразу и не разберёшь, ясно только, что со всех сторон прут внаглую, с шумом-громом, совсем, видать, неуязвимые - доспехи целенькие, ни вмятинки, ни зазубринки, и с голыми яйцами в бой идти не боятся. И поняло войско вражеское - это такое знамение, мол хер вам, а потом и вовсе пизда. Дрогнул, попятился первый ряд, задним на ноги наступил да на их копья напоролся - ущерба им в боевых-то латах никакого, да заорали с перепугу все, подумали, что это уже бьёт их смертным боем со всех сторон страшное лесное воинство и нет от него спасения. На узкой тропе друг друга давят, доспехи за сучья цепляются, оружие побросали-пороняли, паника-сумятица - короче, повязали их всех, кого верёвкой, кому мешок на голову, кого ремнём собственным.
Поражение супостатов
А, надо сказать, лесные войска королевские сами не были напуганы только потому, что ещё просто не успели испугаться - как привыкли раз в полгода "воевать", так быстро влезли в свои полудоспехи легонькие, красивые и развёрнутым строем промеж деревьями, по привычке с музыкой. Ну и вот, всё дальше само произошло. Совсем уж было собрались рубиться своими шпагами, да не понадобилось. В лесу они, конечно, с неповоротливым врагом всяко справились бы, но большей частью и сами полегли бы. Да обошлось. А то, что не растерялись, повязали быстренько всех супостатов многочисленных - так в лесу жить привыкли, все отличные охотники, быстрые, ловкие.
От удачи неожиданной совсем щёки надули, поснимали штаны с ворогов, колбасу отняли вместе с телегами, оружие забрали, от греха подальше, а латы мятые-ржавые оставили, в лесу они без надобности. Отогнали супостатов стадом на край леса на полянку, да устроили судилище. Каждому по очереди жгучий корень в попу, отдерут кнутом страшным из заморской толстой грубой кожи задницу так, что шкура натурально клочьями, да и прижгут попу клеймом, печатью королевской, и тут же отпускают - наказанный стрелой, бегом вприпрыжку до самого дома бежит, красной задницей сверкая. А там на разгромленное в лесах, безоружное голопопое войско немедленно соседи напали, всех, вместе с их вождём-королём перепороли по новой, да своими рабами и сделали. И больше никто в леса Королевские не совался - один, мол, сунулся, тут самым крутым был, а из лесу в тот же день с голой драной попой вылетел и теперь, вон, со всем своим воинством вместо быков землю пашет, бу-га-га-га! Ну эти леса куда подальше...
Осада замка
Но это всё совсем давно было, а мы тут про внутренние лесные дела, чинные-благородные.
Заявится, значит, король или, как в нашем случае, королева к чужому замку со своим воинством, встанут на полянке лагерем. В замке ворота настежь, враги закадычные в гости ходят, друг друга угощают, особым шиком считается на полянке между замком и вражеским лагерем с противником в кости на собственную задницу играть, это типа поединка, кто проиграл - тут же спустят с попы шкуру как следует, мало не покажется. Ан нет, глядишь, только выдрали, живого места нет - а опять кости мечет, снова попу подставляет. Несколько дней пройдет, наиграются, наугощаются - пора и итог подводить, решающая, так сказать битва, генеральное сражение. Выстраиваются оба войска друг напротив друга, флаги развернут, трубы трубят, барабаны бьют - и ну, давай считать, у кого воинов больше. Много раз пересчитывают, результатами обмениваются, обсуждают - обычай такой, чтобы всё чин-чинарём было, так-то сразу ясно обычно, кому повезло на пару человек больше войско собрать, а чьим попам особо жгучие розги под конец достанутся. Просто всё и справедливо - кого больше, тот войну и выиграл, и нечего тут людей убивать-калечить, завтра ещё барашка-кабанчика зажарим и вина полные погреба стоят-ждут, а пока, миленькие, давайте сюда ваши задницы, проиграли - значит экзекуция.
Развлечения королевы
Войска короли собирают по хитрому - объединяются во временные союзы, чтобы войско было побольше, заставляют побежденных противников за себя воевать, дружат, предают, интриги, тайные ходы - куда там шахматам! Вот и сейчас соседская королева всех обхитрила - явилась всего с тремя рыцарями - ну чистый же проигрыш, супостаты осажденные сразу облизываться начали, как её, милашку, догола разденут и три дня сквозь строй гонять будут, да ещё не просто так, а в извращенной форме - попой кверху, держа за ноги, чтобы на руках туда-сюда бегала, пока её попу королевскую необъятную в клочья драть будут. Королеве эта идея, кстати, очень понравилась, она потом повелела так с ней и поступить, милостью своей королевской желая утешить подвергнутых жестокой экзекуции побежденных врагов. Целую неделю оба войска - и победители, и побежденные, сами все с выставленными напоказ поротыми попами - выстроившись в два ряда, каждый день пороли красавицу, ну и картина была! Королева голышом, бесстыже раздвинутые ноги приязаны к палке, вчетвером её вверх ногами держат, пизду растопыренную для бодрости кипятком крутым из чайника поливают, ошпаренная пизда брызгается, громко и неприлично пукая, голая королева ахает, взвизгивает, хохочет, ладошками по земле топ-топ-топ, волосы густые в пыли волочатся, сиськи тяжелые до земли свесились, об острые камушки шаркают, болтаются, по лицу плюхают, а солдаты длинными гибкими палками королевскую задницу со всего маху лупят, что есть силы - и к концу недели попа, уж какая она не была большая и крепкая - вся в клочья, что кожа, что мясо. Королева счастлива, хохочет на весь лес, палачей позвала, своего и местного, и ей мееедленно, с наслаждением содрали щипцами остатки шкуры с попы и целый день рвали мясо, драли ягодицы раскаленными клещами. Под вечер королева повелела сковородку побольше с маслом разогреть, а когда зашипело, забулькало, раскаленными брызгами стрелять начало, голыми мясами своим изодранными туда уселась, ноги раздвинула, глазки закатила, сидит горой оплывшей, пыхтит довольная, отдувается. Потом неделя прошла - попа зажила, кожа наросла, розовая, гладкая, как ничего и не было - вот тогда-то королева повелела всем на колени встать и задницу ей вылизывать, чтобы знали, кто тут главное королевское величество.
Неожиданная победа
Но всё это будет потом, а пока заявилась королева с тремя рыцарями, точнее рыцарками, замок осадила, ели-пили-развлекались, а когда уже все обожрались и попы от кнутов-розог трескаться начали, пришла пора победителя вычислять. Что всего втроём, не считая королевы, воевать отправились, никто особо не удивился - была и такая славная традиция, заведомо внаглую заявиться, чтобы потом гордо попы подставить под экзекуцию - такая храбрость очень даже в этих краях в почёте была. Так что вроде сразу всё понятно было, но, опять же по традиции, войска десять раз пересчитывать положено, при этом ещё и пару раз высечь считающих, чтобы результат был точнее. Только считать начали, тут гром, треск на весь лес и толпой вваливаются союзники королевы вместе с наемниками, парадным строем под боевыми знаменами - аж целых десять человек. Вот тут-то у местных попы и зачесались по настоящему!
Две девчонки-маркитантки
А с самого начала увязались за королевой в поход две длинные тощие девчонки в нарядных коротеньких ситцевых платьицах, вызвались при войске быть маркитантками, что при тамошних делах вообще никому не надо, но чего ж не взять, коли хотят, девочки милые, забавные, когда их по голым попкам шлепают, препотешно взвизгивают и подпрыгивают, обхохочешся. Вроде и взрослые совсем, а такие ещё наивные-бестолковые, прелесть просто. Вообще-то девчонкам далеко за двадцать, в этих краях все тётки в их возрасте уже давно солидные, толстые, обабившиеся, когда круглые попы выпячивают, под розги подставляют - пальчики оближешь. А эти две так и остались какими-то, эээ, несерьёзными, что ли. Была у юных маркитанток хитрая тайная задумка - видя, как королева, родная и любимая, в поход всего с тремя бабами в панцирях собралась (а войско, по правилам, только то, что в доспехах и при оружии считается, маркитантки всяческие и прочие сочувствующие не в счет, втроем идти - чистый проигрыш), собрались они, во-первых, под экзекуцию попасть (считают-то только войско, а вот драть потом всех, кто есть будут - и рыцарок, и королеву, и маркитанток тоже), уж очень попы у девочек чесались по настоящему, по взрослому отведать, а во-вторых, решили они во время экзекуции не просто визжать-орать и попами вертеть, а отважно дразнить супостатов-ворогов вплоть до полного их стыда и покраснения, мол, тоже мне вояки, только и умеете голым бабам жопы пороть, бе-бе-бе! Всем известно, что "бе-бе-бе" - дразнилка очень сильная, страшная и обидная, тут на них, бедных, злые враги совсем осерчают и будут пытать их много дней страшными пытками, чтобы своё "бе-бе-бе" обратно взяли, да еще признались, что они сами "бе-бе-бе"! Представили девочки, что разденут их догола при всем честном народе прямо посреди площади, посадят вдвоем верхом на испанского осла и начнут драть сисечьки их тощенькие крючьями железными, попочки их бедненькие клещами раскаленными, колоть девочкам все мягкие места острыми иголочками, хлестать плёткой страшною многохвостою по ребрышкам, жгучим перцем натирать их писечки, деревянным ослом раздираемые - а они, такие, обнимутся крепко, все-все пытки выдержат героически и будут только кричать на весь лес "слава нашей королеве!" голосами звонкими, и дразниться по-прежнему, мол, тоже мне вояки, только и умеете бедным девочкам драть сиськи с письками, бе-бе-бе! И поднимут дух бедной несчастной королеве и её рыцаркам, розгами прямо по голым попам врагами истязаемым, и пойдет по всем королевствам слава о юных маркитантках героических, пытками не сломленных и одной силой духа всех врагов победивших. Готовятся маркитантки к страшным пыткам заранее - прутиком друг дружку по голой попке постегивают-похлестывают, аж взвизгивают.
Гнев королевы
Но тут вышел девочкам облом, врагов королева сама победила, хитрым умом и умной хитростью, а маркитанткам, вместо того, чтобы под страшными пытками героический героизм храбро проявлять, досталось ребятенка мелкого нянчить этой самой глупой принцессы вражеской, пока ей там солдаты попу драли розгами к её развлечению и удовольствию. А поскольку девочки громко и звонко возмущенно обсуждали свою судьбу, услышала их сама королева, подошла к девчонкам, говорит им строго, а сама хохочет густым басом, аж колышется - не удержаться:
- Ах вы девки негодные, мне, королеве вашей, поражения желаете, чтоб меня враги попой кверху пороли! И ещё, ссыкухи мелкие, в моей мудрости усомниться посмели, что ж я, совсем как дурочка, вот так вот глупо возьму, да и проиграю?
Покраснели девочки, испугались, залепетали, да мы, да тут, да не то, да не так...
- Впрочем, будь по вашему, геройствуйте себе на здоровье!
Подвиг маркитанток
И повелела мудрая добрая королева двум палачам, своему и чужому, у которого вовсю попу жгло от недавней экзекуции, наказать девчонок - строго, но по доброму. Тут же испанский осел как раз в кустах нашелся, девочек заголили, злющими тоненькими розгами всыпали горячих, больно бедным попочкам, аж припекает, писечки нашлепали, острым перчиком натерли - аааай! ай! ну жжёт же, жжёт! ай как жжёт!!!, да и посадили отчаянно визжащих, дрыгающих ногами барышень на деревянного осла, прямо верхом на острую спинку - писечки, и без того от перца горящие, совсем как ножом режет - и тут давай им сисечки и попочки раскаленными добела иголками щекотать и покалывать - и больно, и страшно, сосочки больно-пребольно выкручивают, ягодички беленькие, розгами напоротые щиплют, кожицу нежную оттягивают, аж слезы из глаз, и тоненьким прутиком по тощеньким ребрышкам подхлестывают, просто ооой как больно! Делать нечего, крепко обнялись они, такие, горько заплакали, но все же, такие, держатся, терпят пытки героически и кричат сквозь слезы на весь лес звонкими, только чуть охрипшими голосами "слааава мууудрой королеве!", ещё и палачей дразнить умудряются, мол, тоже мне вояки, только и умеете девчонкам глупым сиськи с жопками щипать, бе-бе-бе! Палачи в голос хохочут, у королевы уже сил нет смеяться - глаза вытаращила, рот открыла, дышит тяжело, аж описалась со смеху. Но и правда, пошла зато молва по белу свету про двух юных героических маркитанток, которые на свои героические попы всегда и везде подвигов найдут.
Милость королевы
А потом пошла обычная, будничная жизнь - прозаичная, хоть и полная сладких радостей. Уж больно полюбилось обеим девочкам свои попочки под розги подставлять, а такое желание в глазах ой как хорошо видно - и каждый встречный таких милых девочек всегда рад порадовать. Как кого встретят на улице, помотрят широко распахнутыми глазками - глядь, а уже у человека, откуда не возьмись, пучок розог в руках и смотрят на него уже не девичьи глазки, а две заголённые милые кругленькие попочки, рядышком, бочок к бочку прижавшись - только успевай пороть! А еще повадились девочки клещами сосочки друг-дружке драть, выкручивать-оттягивать, сперва потихоньку, понемножку, а потом уже и во вкус вошли - и то ли так они заигрались, то ли с возрастом совпало случайно - вытянулись сисечки у них длинные, свисают тонкими плоскими чулочками. А девчонкам и нравится, всем встречным показывают-хвастаются, хихикают, друг дружку за сиськи треплют-дёргают. Попались они как-то в таком виде королеве своей возлюбленной, а та и решила, видя такое дело, наградить милых девочек за недавний подвиг большими серебряными кольцами. И на площади перед королевским дворцом (у соседской королевы дворец вместо замка был - небольшой, но ладный), под флейту и барабанный бой в торжественнейшей атмосфере оттянули девочкам сисечки клещами, проткнули шилом и вставили серебряные кольца - большие, как обручи, но тонкие, изящные, да тут же их и запаяли. Ох и орали, ох и визжали девочки от такого счастья - очень уж больно жгло сисечки. Ну, верно всё - за подвиг под пытками и награду надо принимать в мучениях. Рады, счастливы девочки, на коленки встали, королеве ручки целуют, а потом на радостях целую неделю на площади в деревянных колодках попой кверху провели - сами попросили! - чтобы всякий мог их с высокой наградой розгами поздравить, чтобы всё родное королевство их по два-три раза посечь успело.
Прошёл год
Тут год прошёл со времён славных подвигов, и снова на том же месте славный король Жорро с ненаглядной заклятой своей королевой-соседушкой схлестнулися, но на этот раз редчайший конфуз приключился - оказались оба войска совсем одинаковы, ровно по десятку воинов с каждой стороны. Все, как на подбор, красавцы и красавицы, доспехи, то есть полудоспехи на солнце блестят, аж глазам больно, попы голопопые сверкают, все в боевых рубцах и шрамах. И с одной стороны - десять, и с другой. То ли Жорро расстарался, неожиданно чуть побольше воинство снарядил, то ли соседку в последний момент кто подвёл - дело тёмное, а только стоят две шеренги друг напротив друга, латы сияют, а их все, кому не лень, пересчитывают, кто с гусиным пером и пергаментом, кто с абаком заморским, а кто и просто на пальцах. И каждый раз одно и то же выходит-получается, уж как ни секут потом горе-считальщиков, как их сквозь строй между обеими шеренгами не гоняют, дружно с двух сторон секут по попам гибкими палками - а всё равно, результат не меняется. Порешили тогда супротивники, славный король и мудрая королева, что они оба победители, и поэтому все всем теперь надерут задницы, только в три раза больше, чем обычно. Уж как тут народ обрадовался! Каждый со своей попой влезть вне очереди норовит, орёт-верещит - с меня, с меня начинайте! Еле разобрались, порядок навели - и засвистели розги.
Снова маркитантки
Неделю все всех пороли, а потом приустали маленько - и тут встречаются среди толпы у замка посреди площади оба палача королевских, король Жорро, королева-соседка и обе девочки-маркитантки, все поротые-перепоротые, друг на друга смотрят, потирают попы заголённые. Разом вспомнили они про прошлогодние девчачие подвиги и решили годовщину этого славного события на том же месте отпраздновать. Тут же тот самый старый добрый ослик испанский деревянный нашёлся, с острою спинкою, девочки с себя тряпочки поскидывали и бегом голышом наперегонки к ослику с визгом и писком радостным, верхом вскочили, хохочут, аж подпрыгивают. Народ собрался, свистит, в ладоши хлопает, девочки друг дружку в нетерпении за наградные кольца в сиськах дерут, ну, тут и палачи подоспели, с клещами-розгами, и ну пытать-пороть миленьких, а те знай себе орут на весь лес голосами звонкими: "Слава славным королям! Слава добрым палачам!! Слава нашим королевствам!!!". Ну а после уже король Жорро девочкам ещё одни кольца серебрянные в сисечки пожаловал, тут же их и продели, да снова с визгом запаяли. И в конце праздника попросили девочки всю ближайшую неделю их каждый день на площади к перекладине за руки подвешивать, чтобы каждый мог тельца их беленькие-тощенькие, в струнку в воздухе натянутые, как следует напоздравлять розгами, а заодно пускай все полюбуются чудесными кольцами в их отвисших сисечках.
И поныне традиция...
А потом порешили такой славный милый праздник каждый год устраивать, но, поскольку слух про подвиги славные по всем лесным королевствам разнёсся, то праздновать каждый раз на новом месте. Так с тех пор и повелось - то в одном королевстве, то в другом, каждый год перед замком королевском на площади стоит осёл испанский, и дерут-секут на нём палачи двух счастливых голых девочек, а колечек у них в сисечках всё прибавляется и прибавляется, совсем уж сиськи ниже пупочков вытянулись.
Нет уже давно в лесу тех королевств, только на развалинах замков лесные ведьмы куролесят-развратничают, людей, случайно или специально туда забредших, на запах вельминого пота приманивают - но зато, говорят, по сей день есть такая традиция - в разных странах, то в одном городке, то в другом, появляются раз в году на площади две голенькие девочки-маркитантки, прямо верхом вдвоём прискакивают то на деревянном ослике, то на пони деревянной с острою спинкою, и секут-пытают их палачи добрые, и поют под пытками во весь голос звонко девочки славу королевам с королями старым-добрым и королевствам, давно исчезнувшим, и свисают у них сисечки, гроздьями колец серебрянных внатяг оттянутые, и уж сколько веков прошло - а глаза у девочек счастливые, пуще прежнего широко распахнуты, огромные, бездонные, ресницы длиннющие, вот только около глазок чуть-чуть морщиночек...
Толпы туристов, собравшихся на площади городка, дивятся неожиданному спектаклю, восхищаются естественностью и смелостью игры, как они думают, актрис, так талантливо и натурально разыгрывающих неведомую трагедию. Громче всех неведомому, никому не известному уличному театру апплодирует странная кучка людей, должно быть приезжих, скромно стоящих с краешку - огромная, как крепостная башня, двухметрового роста солидная дама с тяжёлой грудью, неудержимо вываливающейся из бардового бархатного платья, расшитого золотыми лилиями, низкорослая коренастая немолодая пара, разодетая под старину, вся в шёлке и кружевах, с ними две тонкие девицы, выглядящие явно моложе своего возраста, которая повыше - в строгом, но дорогом платье, а которая пониже - наоборот, почти совсем голая, почему-то с исполосованными розгами круглыми ягодичками и высокая, стройная старуха удивительно благородной внешности, в длинном чёрном бархатном платье, расшитом серебряными лилиями.