Хотел бы я жить в такой коммуналке...

     

Машка и Глашка

Коммунальная квартира-комната, над входом транспарант, где белым по красному "Коммунальная квартира - ячейка общества". Справа - газовая плита и кухонные столики-полочки, в уголочке - раковина и унитаз с бачком под потолком и цепочкой, слева - кроватки. Самая большая из них, трехспальная - за клочком занавесочки, другие просто по стеночкам, по углам. Машки-Глашкина узенькая кроватка - так и вообще на проходе, на самом виду. Посреди комнаты - крепкая дубовая скамья, рядом большая оцинкованная ванна, полная замоченных в солёной воде розог и таз, с горкой наполненный крупной поваренной солью.

Позднее утро, Машка с Глашкой дрыхнут в обнимку голышом, одеялко почти свалилось, Машка просыпается, потягивается, целует Глашку в губы, та улыбается во сне. Машка встает с кровати, со всей силы звонко шлепает Глашку по голой попе, Глашка виляет попой и сладко потягивается, не открывая глаз. Машка надевает ночную рубашку, выходит на середину комнаты, руки в боки, левую ножку отставила, голову запрокинула и орет с завываниями:
- Ааа, Глашка, паршивка такая, мой половник сперла!

Вся квартира просыпается. С трехспальной кровати под обрывком занавески высовывает мордочку кудлатая дура Аделька, из-за её плеча, со скрежетом почесывая брюхо, выглядывает Аделькин муж Петр Петрович. Опираясь на них обоих, тяжело сопя, приподнимается сама Клавдия Ивановна, Аделькина мамаша и Петра Петровича теща. На кроватке в углу продирает глазки Риткина дочка-студентка, а самой Ритки-гулёны нет, потому как шляется всю ночь по кабакам. Скоро уже придет, завалится спать в нагретую дочкой кроватку, а к вечеру, когда Ритка как следует выдрыхнется, Клавдия Ивановна, как старшая по коммуналке, пребольнейше высечет бесстыжую девку за аморальное поведение. Ритка, вся в слезах и в соплях, с благодарностью обнимет и расцелует всеми любимую тетю Клаву, накинет на голое тело маленький китайский халатик и, вихляя свеженадранной попой, опять побежит в кабак.

Глашка, услышав вой и вопли любимой подруги, окончательно просыпается, потягивается, открыв глаза, слезает с кроватки, надевает ночную рубашку. Подходит к стоящей в театральной позе Машке, обнимает её, целует и говорит страстно:
- Машенька, миленькая, сестренка моя любимая! Ой, виновата я! Ой, прости! Накажи меня, высеки паршивку негодную!
После чего снимает ночную рубашку, вешает на спинку кроватки и отправляется на середину комнаты. Подходит к скамейке, низко нагибается, взявшись руками за скамью, расставляет пошире ноги и выпячивает свою толстую попку - красную, в рубцах от недавних розог. Всё жители квартирки, продирая глаза, зевая и почесываясь, кто голышом, кто в ночной рубашке, кто в наспех накинутом распахнутом халатике, встают вокруг скамьи. Каждый по очереди подходит к бесстыжей воровке и звонко шлепает Глашку по выпуклым ягодицам. Глашка ложится попой кверху на скамью, под низ живота ей подсовывают толстое полено, всё в острых сучках, Клавдия Ивановна садится своей широченной, студнем расплывающейся задницей Глашке на загривок, за раздвинутые ноги Глашку крепко держат Петр Петрович и подоспевшая с ночных гулянок Ритка. Машка подходит, берет длинную мокрую розгу и старательно сечет выпяченную попу подруги, заходя то с одной, то с другой стороны скамейки. Глашка после каждого удара удивленно ахает и подозрительно счастливо стонет.
По окончании наказания Глашка, кряхтя, встает, чешет исколотое сучками пузо и усаживается изодранной попой в тазик с солью, суча ножками, вскрикивая и повизгивая. Наконец встает, целует Машке руки, подруги обнимаются и долго целуются.

Затем Глашка надевает ночную рубашку, встает на середину комнаты в знакомую театральную позу и вовсю орет:
- Ааа, меня Машка-злодейка оклеветала, ни за что высеклааа! Ааа, попиии больнааа! Не брала я Машкин половник! Вон он у нее на столе лежит, сама за стол уронила, а на меня говорииит! Ааа, как пооопа болииит!
После чего приходит Машкина очередь, обнимая и целуя, просить Глашку о наказании, да построже, побольнее. Повторяется ритуал со шлепками и теперь уже Машке достается колючее полено и её вдавливает в скамейку Клавдина необъятная попа, а счастливая Глашка сечет не менее счастливую Машку. Ну и теперь уже Машка верещит в тазике с солью, целует Глашке руки, а после, наобнимавшись, обе от души благодарят своих неравнодушных, участливых соседей.

И только лежащий на кухонном столике половник удивляется причине всей этой катавасии - он же у Машки с Глашкой один на двоих, общий, как и всё их нехитрое имущество, а вовсе не лично Машкин, якобы зачем-то украденный Глашкой. Впрочем, соседи по коммуналке и этому не удивлялись - они точно знали, что у бесхозяйственных подружек вообще никакого половника отродясь не было.

Наконец все угомонились и дружно уселись завтракать, дразня при этом ерзавших на жёстких табуретках Машку и Глашку. Затем кто-то кого-то отшлепал, кого-то на всякий случай слегка (а может, и не слегка) постегали розгами, кому-то, всем на потеху, вставили в попу толстую стеариновую свечку и пообещали в следующий раз морковку или пупырчатый огурец. То-то смеха будет! Петр Петрович с Аделькой при деятельном участии Клавдии Ивановны занялись бурным выяснением семейных отношений. Риткина дочь, безнадежно опаздывая, отправилась в институт, попросив тетю Клаву не забыть вечером высечь её за раздолбайство. Ритка голышом плюхнулась в кровать и уснула, сопя и причмокивая. Снились ей волшебные, счастливые сны о том, как сегодня вечером её будут драть.
А Машенька с Глашенькой снова улеглись в кроватку и обнявшись, сладко уснули.