Машка и Глашка

Коммунальная квартира-комната, над входом транспарант, белым по красному "Коммунальная квартира - ячейка общества", справа - газовая плита и кухонные столики-полочки, в уголочке - раковина и унитаз с бачком под потолком и цепочкой, слева - кроватки, самая большая, трехспальная - за клочком занавесочки, другие просто по стеночкам, по углам, Машки-Глашкина узенькая кроватка, так вообще на проходе, на самом виду. Посреди комнаты - крепкая дубовая скамья, рядом большая оцинкованная ванна, полная засоленных розог и таз, с горкой наполненный крупной поваренной солью.

Позднее утро, Машка с Глашкой дрыхнут в обнимку голышом, одеялко почти свалилось, Машка просыпается, потягивается, целует Глашку в губы, та улыбается во сне, Машка встает с кровати, со всей силы звонко шлепает Глашку по голой попе, Глашка виляет попой и сладко потягивается, не открывая глаз. Машка надевает ночную рубашку, выходит на середину комнаты, руки в боки, левую ножку отставила, голову запрокинула и орет с завываниями:
- Ааа, Глашка, паршивка такая, мой половник сперла!

Вся квартира просыпается, с трехспальной кровати под обрывком занавески высовывает мордочку кудлатая дура Аделька, из-за её плеча, со скрежетом почесывая брюхо, выглядывает Аделькин муж Петр Петрович, опираясь на них обоих, тяжело сопя, приподнимается сама Клавдия Ивановна, Аделькина мамаша и Петра Петровича теща. На кроватке в углу продирает глазки Риткина дочка-студентка, самой Ритки-гулёны нет, шляется всю ночь по кабакам, скоро придет, завалится спать в нагретую дочкой кроватку, вечером, когда выдрыхнется, Клавдия Ивановна, как старшая по коммуналке, пребольнейше высечет бесстыжую Ритку за аморальное поведение, после чего расчувствовавшаяся до слез Ритка в порыве благодарности обнимет и расцелует тетю Клаву, накинет на голое тело маленький китайский халатик и, вихляя свежевыпоротой попой, опять побежит по кабакам.

Глашка, услышав вой и вопли любимой подруги, окончательно просыпается, потягивается, открыв глаза, слезает с кроватки, надевает ночную рубашку, подходит к стоящей в театральной позе Машке, обнимает её, целует и говорит страстно:
- Машенька, миленькая, сестренка моя любимая! Ой, виновата я! Ой, прости! Накажи меня, высеки паршивку негодную!
После чего снимает ночную рубашку, вешает на спинку кроватки и отправляется на середину комнаты, подходит к скамейке, низко нагибается, взявшись руками за скамью, расставляет пошире ноги и выпячивает свою толстую попку, красную, всю в рубцах от недавних розог. Всё жители квартирки, продирая глаза, зевая и почесываясь, кто голышом, кто в ночной рубашке, кто в наспех накинутом распахнутом халатике, встали вокруг скамьи, каждый по очереди подходит к бесстыжей воровке и звонко шлепает Глашку по выпуклым ягодицам. Глашка ложится попой кверху на скамью, под низ живота ей подсовывают толстое полено, всё в острых сучках, Клавдия Ивановна садится своей широченной, студнем расплывающейся задницей Глашке на загривок, за раздвинутые ноги Глашку крепко держат Петр Петрович и подоспевшая с ночных гуляний Ритка, Машка подходит, берет длинную мокрую розгу и старательно сечет выпяченную попу подруги, заходя то с одной, то с другой стороны скамейки. Глашка после каждого удара удивленно ахает и счастливо стонет.
По окончании наказания Глашка, кряхтя, встает, чешет исколотое сучками пузо и усаживается изодранной попой в тазик с солью, суча ножками, вскрикивая и повизгивая. Наконец встает, целует Машке руки, подруги обнимаются и долго целуются.

Затем Глашка надевает ночную рубашку, встает на середину комнаты в знакомую театральную позу и вовсю орет:
- Ааа, меня Машка-злодейка оклеветала и ни за что больно высекла, не брала я Машкин половник, вон он у нее на столе лежит, сама за стол уронила, а на меня говорит, у меня теперь пооопа больно болит!
После чего приходит Машкина очередь, обнимая и целуя, просить Глашку о наказании, да построже, побольнее, повторяется ритуал со шлепками, теперь уже Машке достается колючее полено и её вдавливает в скамейку Клавдина необъятная попа, а счастливая Глашка сечет, сечет, сечет не менее счастливую Машку. Ну и теперь уже Машка верещит в тазике с солью, целует Глашке руки, а после, наобнимавшись, обе от души благодарят своих неравнодушных, участливых соседей.

И только лежащий на кухонном столике половник удивляется причине всей этой катавасии - он был у Машки с Глашкой один на двоих, общий, как и всё их нехитрое имущество, а вовсе не лично Машкин, зачем-то украденный Глашкой. Впрочем, соседи по коммуналке и этому не удивлялись - они точно знали, что у бесхозяйственных подружек вообще никакого половника отродясь не было.

Наконец все угомонились, дружно позавтракали, дразня отчаянно ерзавших на табуретках напоротыми попами Машку и Глашку, кто-то кого-то отшлепал, кого-то на всякий случай слегка (а может, и не слегка) постегали розгами, кому-то, всем на потеху, вставили в попу толстую стеариновую свечку и пообещали в следующий раз морковку и пупырчатый огурец (то-то смеха будет!), Петр Петрович с Аделькой при деятельном участии Клавдии Ивановны занялись бурным выяснением семейных отношений, Риткина дочь, безнадежно опаздывая, отправилась в институт, попросив тетю Клаву не забыть вечером высечь её за раздолбайство, а Ритка голышом плюхнулась в кровать и уснула, сопя и причмокивая, снились ей волшебные, счастливые сны о том, как её будут драть сегодня вечером.
Машенька с Глашенькой снова улеглись в кроватку и обнявшись, сладко уснули.